Автор: bookshop (Aja)
Оригинал: Trajectories (Even Educated Lethifolds Do It)
Разрешение на перевод: получено
Рейтинг: PG
Размер: миди
Пейринг: ГП/ДМ.
Жанр: пост-хогвартс, драма
Категория: пре-слеш и не более того.
Начало: www.diary.ru/~ivanna343/p172232145.htm
Часть 2: www.diary.ru/~ivanna343/p172345866.htm
Часть 3: www.diary.ru/~ivanna343/p172806372.htm
Часть 4: www.diary.ru/~ivanna343/p172893884.htm
18.
Новозеландская горная долина в гриффиндорской гостиной была залита солнечным светом. Дракон куда-то скрылся, а неровная трава колыхалась как живая. Вокруг толпились гриффиндорцы, не сводя глаз с устроившихся на траве портретов. читать дальше
— В общем, так, — говорил Фред, сжимая в руке метлу. — Каждому по десять минут, при условии, что метлы в порядке. Поскольку мы отыскали эти игрушечки благодаря нашему другу Винсенту, ему положено четверть часа.
Он хлопнул Крэбба по спине, и Крэбб с довольным видом неуклюже оседлал метлу и оттолкнулся от земли.
— Что за хрень! — заметил Рон.
Гарри обернулся и увидел, что тот раздраженно уставился на Фреда.
— Ты хоть заметил, что они последнее время стали не разлей вода? Можно подумать, совсем другие люди!
Гарри пожал плечами. Рано или поздно Рон сломается, и когда это случится, Гарри будет рядом, но пока что он пытался его урезонить. Из Фреда получился великолепный преподаватель трансфигурации, что признавали все, кроме Рона. Более того, Фреду новое занятие, насколько Гарри мог судить, пришлось вполне по душе. Но толковать об этом Рону было бесполезно: тот бы снова заладил, что на Фреда «нашло помрачение».
На холсте Крэбб поднимался вверх. Его слегка поматывало, но в целом, прикинул Гарри, метла была подходящего размера и неплохо держалась в воздухе. Внизу портреты захлопали в ладоши, и хотя Крэбб был слишком крохотный, чтобы разглядеть выражение его лица, у Гарри было ощущение, что тот расслабился.
Рон был в ярости. Он, громко топая, поднялся в спальню и Гарри последовал за ним.
— Чего ради он связался с этим… с этими людьми? — спросил Рон. — Когда вокруг полно его друзей и родственников.
— Может, Крэбб ему нравится, — предположил Гарри.
— С какой стати? Гарри, он же пытался нас убить! Он — безмозглый громила, и больше ничего.
— Видимо, мне надо радоваться, что ты слишком занят, чтобы заметить, что происходит у нас с Малфоем, — проворчал Гарри, хотя, спроси его Рон напрямую, что именно происходит у них с Драко, он не сумел бы ответить.
— Я замечаю, что ты слишком занят, превращая замок в пансион, чтобы поговорить с лучшим другом, — возразил Рон.
— Может, если бы ты не тратил столько сил на то, чтобы отрицать то, что есть на самом деле, ты бы понял, почему никто не хочет с тобой разговаривать, — отрезал Гарри. — Включая Фреда.
— Я хотя бы не слоняюсь по выдуманной долине в компании Пожирателей смерти, — сказал Рон. — Что с вами со всеми случилось? Неужели это и есть на самом деле, а, Гарри? Фред Уизли бы никогда… он никогда бы…
— Фред мертв, — грубо заявил Гарри. — Я понимаю, что в это почти невозможно поверить, глядя на портрет в замке, но если ты станешь дожидаться, чтобы он повел себя, как твой погибший брат, тебе придется ждать всю жизнь.
Рон посмотрел на Гарри.
— Все, что от него требуется — вспомнить, что у него есть семья.
— И тебе тоже, — сказал Гарри и спустился в гостиную.
Крэбб как раз закончил полет. Вид у него был расслабленный и довольный. Приземлившись, он с явной неохотой отдал метлу Колину. Тот хлопнул его по плечу и улыбнулся во весь рот.
К толпе у новозеландского пейзажа присоединялись все новые зрители. Боковым зрением Гарри заметил Денниса Криви. Тот смотрел на долину и портреты на траве с такой неприкрытой ненавистью, что Гарри забеспокоился. Он знал, что Деннис не разговаривает с Колином, но Колин Денниса любил, и тот ничем не показывал, что портреты вызывают у него злобу.
Гарри глянул на холст, и внезапно все встало на свои места.
— Эй, Деннис! — крикнул он через всю гостиную. Деннис отвел глаза, пожал плечами и двинулся туда, где стоял Гарри.
— Чего тебе? — нетерпеливо спросил он. Гарри это только сильнее вывело из себя.
— Я насчет той штуки, которая не твой брат. Так вот, он ради тебя врал, — холодно заметил Гарри.
На мгновение на лице Денниса проступила тревога, и тут же сменилась оскорбленным выражением.
— О чем ты?
— Заткнись, — сказал Гарри. — Колин объяснил, что не видел, чтобы кто-то резал холст, потому что в это время портреты расходятся на ночлег. И я ему поверил. Но это не так. Он остается в своей раме, и большинство других портретов — тоже, потому что им негде спать. Так что он наверняка тебя видел. Ты — единственный колдун в замке, ради которого он стал бы мне врать.
— А ты с чего завелся? — отрезал Деннис. — Тебе какое дело, если я…
— Я же сказал, заткнись, — ответил Гарри, и на этот раз Деннис замолчал. — Ты мне заявил, что портреты — это просто рисунки, но один из рисунков возненавидел настолько, что пытался уничтожить. На твоем месте я бы задумался, почему, и постарался бы что-то сделать. А еще я на твоем месте сказал бы спасибо портрету брата, который любит меня настолько, что солгал, чтобы меня прикрыть, хотя с начала года не услышал от меня ни слова.
— Проваливай отсюда! — прошипел Деннис, но побелел и нервно покосился на портрет Колина.
— С удовольствием, — сказал Гарри и ушел.
19.
— Поттер, нельзя называть сову «Совой». Это просто смешно.
Гарри и Драко возвращались с квиддичного поля. Прошлым вечером пошел снег, и хотя пока он едва прикрывал землю, Гарри чувствовал себя особенно живым. Через несколько недель начнутся каникулы. Он встретится с Гермионой — наконец-то встретится с Гермионой, и, может, ей удастся вбить Рону в голову немного здравого смысла, и они трое снова будут вместе.
До Рождества оставалось совсем немного. Он подумывал преподнести Драко подарок. Исключительно ради удовольствия наблюдать, как тот сморщит нос в притворном отвращении.
Гарри усмехнулся:
— Это почему я не могу назвать собственную сову «Совой», а, Малфой?
— По той же причине, по какой твои родители не назвали тебя «Безнадежным раззявой и тупицей», — подхватил Малфой, немного подумал и добавил:
— Вероятно, потому, что у них, в отличие от меня, не было возможности узнать тебя поближе. А жаль.
— Жаль, что твои родители не последовали моему примеру, — ответил Гарри. — «Самодовольный нахал, который жулит в квиддич» — чем не имечко?
— Я не жулю, — сказал Малфой. — Чем я виноват, что твоя метла вообразила себя вертушкой?
— И попыталась вить гнездо. Прямо вместе со мной.
— Знаешь, Поттер, если ты не созрел для семейной жизни, это не значит, что все остальные… Мерлин, это что такое?
Он замер прямо у входа в замок. Гарри проследил за его взглядом и чуть не схватился за палочку.
Фреда на холсте не было. Вместо него на ножках-палочках раскачивался кое-как намалеванный человечек: круглые глаза широко открыты, полукруг рта то открывается, то закрывается, как у птенца. Человечек был выведен толстыми белыми линиями. Вместо ладоней и ступней у него имелись неровные кляксы. Плоские руки безвольно болтались вдоль изображенного одним широким мазком тела: они были прикреплены к нему как веревки к шесту. Ни носа, ни бровей, ничего — только два немигающих глаза и овал рта, ритмично открывающийся и закрывающийся над треугольником подбородка.
Человечка венчала яркая оранжевая клякса, призванная изображать рыжие волосы Уизли.
— Он как с цепи сорвался! — восклицал один из портретов. — Размахивал своей кистью как безумный!
— Мы умоляли его прекратить, — повторял другой.
— Фред был в ярости, но он и слышать не желал.
— Только твердил раз за разом: «Вот все и наладится! Ты будешь не один!»
— Это было ужасно!
Гарри выступил вперед и стал разглядывать человечка. Тот уставился на него жуткими кругляшами глаз и в знак приветствия поднял кляксу-ладонь.
За его спиной Драко радостно сказал Крэббу:
— Видишь! Я же обещал, что ты не пожалеешь!
Гарри прослонился к раме Фреда и расхохотался. Потому что больше ничего не оставалось.
________________
— Ты что, решил от меня избавиться? — орал Фред. Он пытался ткнуть в Рона пальцем, но палец расплывался на полотне. Рон с Гарри стояли у холста. Они четыре часа дожидались, чтобы Фред вернулся, и стоило тому появиться, остальные портреты бросились врассыпную.
Фред был вне себя. Сначала он попытался пнуть Ронова человечка, но когда Рон в ужасе закричал, замер и попытался вместо этого пнуть Рона. Было странно смотреть, как нога устремляется к краю картины, и растворяется в никуда.
— О чем ты только думал? — продолжал Фред.
— Что тебе нужен друг! — сорвался Рон.
— Великолепная идея! Ты что, вообразил, это чучело скрасит мне пребывание на стене?
— Я думал, тебе нравится в Хогвартсе, — сказал Гарри. — Тебе же нравится преподавать.
— Верно. А знаешь, что мне не нравится? Смотреть, как мой младший брат таскается за мной, словно бесприютный щенок.
— Ничего подобного! — с жаром заявил Рон.
— А еще мне не нравится, когда я возвращаюсь на свой портрет, и обнаруживаю, что он занят каким-то чучелом!
— Не понимаю, почему бы… — начал Рон, но Фред его оборвал:
— Умоляю, пусть это убирается!
— Что за «это»? Фред, ты несешь чушь!
— Рон, послушай. Раз ты сам не можешь справиться, придется действовать мне.
— В каком смысле?
— В таком, что я найду, как тебя отлучить, не одним способом, так другим.
— Зачем меня отлучать? — настаивал Рон. — Ты же здесь. Почему ты не хочешь это признать и просто…
— Что «просто»? — выкрикнул Фред.
— Просто быть моим братом! — проорал Рон, и его слова эхом отозвались от плит и арок главного входа.
Фред замер и уставился на него. Гарри тоже.
— Я только этого и хочу, — сказал Рот задыхающимся голосом. — Чтобы ты вел себя как мой брат.
Фред вздохнул. Потом посмотрел поверх их голов на каменные стены, чугунные балки и витражные окна под потолком. Гарри не надо было оборачиваться, чтобы знать, что тот видит.
— Потому что, — сказал со вздохом Фред после длительной паузы, — век или тысячелетие — это слишком долго, чтобы висеть на стене и думать о том, что ты должен был сделать, но не смог.
— Фред, — начал Рон, но Фред покачал головой.
— У меня впереди целая вечность, которую я проведу на этой стене, потому что именно на ней мне положено быть. Но являешься ты и заявляешь, что мне положено быть твоим старшим братом.
— Так будь им! — воскликнул Рон. — Это все, чего я хочу.
Фред снова покачал головой.
— Отпусти Фреда, — сказал он тихо. — Или хотя бы отпусти меня.
Рон смотрел на него широко раскрытыми глазами.
— Но ты же здесь, — произнес он.
Гарри взял его за руку и, приговаривая: «Пошли, друг, пора!», утащил прочь, не обращая внимания на неуверенные протесты. Фред смотрел им вслед измученными глазами.
20.
Два дня подряд Гарри наблюдал, как Рон преследует Фреда по всему замку, а нарисованный человечек ковыляет за ними на ногах-палочках.
— Теперь тебе не надо общаться с этим тупицей Крэббом! — все время повторял Рон, в то время как Фред, не обращая на него внимания, занимался своими делами.
Вечером Фред, как обычно, вместе с другими портретами явился в гриффиндорскую гостиную для того, чтобы полетать. Рон, к облегчению Гарри, стал понемногу отходить, но когда после обеда они поднялись в башню, Крэбб как раз носился на метле, а Фред морщился, наблюдая, как человечек Рона пытается сообразить, что делать со второй метлой. Из-за негнущихся ножек тот не мог ее как следует оседлать, а из-за ручек-клякс — ухватить древко. Он беззвучно хлопал овалом рта, задрав лишенное всякого выражения лицо к небу.
Рон бросился на диван под картиной и принялся хмуро рассматривать Крэбба, который как раз спустился на землю и передал метлу Майклу Корнеру. Фред хлопнул Крэбба по спине. Тот его отпихнул, но вид при этом имел довольный. Рон нахмурился сильнее.
— Тебе обязательно на нас пялиться? — спросил Фред.
— Ладно тебе, — бросил Рон. — Ты что, и вправду вообразил, что мне все равно, что с тобой может случиться?
Гарри вздохнул, сложил учебники на стол и устроился на диване рядом с Роном.
— А что такого с нами может случиться? — поинтересовалась Тиранэ. — Мы же портреты. Что с нами может произойти?
Рон выразительно посмотрел на Гарри.
— Да что угодно, — туманно заявил он. — Можете попасть в дурную компанию, напороться на нож, или, не успеете оглянуться, вас завербуют в учителя.
Он вызывающе уставился на Фреда.
— Мы же портреты, — повторила Тиранэ. — Для нас это не имеет значения.
— Нет, имеет, — упрямо заявил Рон. Портреты переглянулись.
— Для меня имеет, — сказал Колин. — Я не хочу покидать Денниса.
— Иногда уйти — это самое лучшее, — заметил Фред.
— Как ты можешь такое говорить? — возмутился Рон.
— Легко, — сказал Фред. — Я же портрет.
— Джордж бы никогда тебя не бросил. Перси, Билл, Чарли, Джинни, я — никто бы из нас никогда…
— Потому что вы все — живые! — отрезал Фред.
— Рон же любит тебя, — вмешался Гарри. Он чувствовал себя по-дурацки, препираясь с портретом, и еще более по-дурацки из-за того, что заступается за Рона, который вел себя как осел, но это же был Рон. Гарри всегда был на его стороне, и всегда будет. Он не мог не поддержать его. — Зачем лишать его этой любви?
Фред посмотрел на Гарри жестким взглядом, какого Гарри не ожидал от изображения на холсте.
— Знаешь, кто его лишил любви, Гарри? Волдеморт. Я стараюсь вернуть ему то немногое, что можно спасти.
— Нам нужно больше, — сказал Рон хриплым голосом. — Ты что, не понимаешь? Нам не нужно немногое.
Фред повернулся и оглядел столпившиеся вокруг него портреты. Они неловко отводили глаза. Потом он посмотрел на Рона.
— Нет, — заявил он. — Не понимаю. Послушай, — он улыбнулся Рону дрожащей улыбкой. — Мне жаль, что я не… что я не настоящий. Что все так сложилось.
Он перекинул ногу через древко метлы.
— Фред, — окликнул его Рон.
— Все в порядке, друг, — сказал Фред. Он кивком головы попрощался с Гарри и всеми остальными. — Ты во всем разберешься, и все наладится.
— Что ты делаешь? — спросил Рон.
— То, что обещал. Пробую убедить тебя другим способом.
Он оттолкнулся от земли и завис в нескольких метрах от поверхности.
— На самом деле ты не можешь улететь, верно? — вмешался Гарри. — И чего ты добьешься, даже если получится?
— Послушай, Гарри, — сказал Фред, оборачиваясь к нему с печальной улыбкой. — Я здорово провел тут время. Если Рона нужно подтолкнуть, чтобы он согласился с тем, что я мертв, кто я такой, чтобы висеть у него над душой? Поверь, от меня краски не убудет [1].
— Но… но… погоди! — сказал Рон. — Ты же не можешь… не можешь просто уйти.
— Рон, — ответил Фред, — все наладится.
И он стремительно поднялся в воздух, словно яркий воздушный шар.
— Погоди, — заговорил Гарри. — Рон, он никуда не денется. Просто не сможет.
— Рон, — отозвался Фред, маячивший где-то у самой рамы, — твой брат действительно никуда не денется.
— Но ты же и есть мой брат, — беспомощно произнес Рон.
Фред улыбнулся долгой печальной улыбкой и сказал:
— Никуда он не денется.
И полетел вглубь пейзажа.
Рон прижал ладонь к картине, словно пытаясь ухватить Фреда, но его пальцы тщетно скребли холст. Портреты встревоженно закричали. Гарри вцепился в руку Рона и стянул ее прочь.
Фред летел прямо к крохотным горам на заднем плане, вершины которых сливались с голубизной неба. Гарри ахнул: фигурка на метле становилась все меньше и меньше, пока не превратилась в точку, а потом исчезла.
— Он это сделал, — произнес кто-то после долгого потрясенного молчания. — Он ушел.
Человечек из белых линий, увенчанный копной оранжевых волос, помахал рукой-кляксой в знак прощания.
________________
Так что Гарри оставался только один выход.
Он отправил сову Гермионе.
21.
На Карте мародеров Фреда не было. На всякий случай они это проверили. Остальные портреты обыскали весь замок, подняв среди учеников помоложе настоящий переполох. Джинни была в ярости. Она не могла простить Гарри с Роном, что те не рассказали ей, до чего все дошло, а Фреду — что тот улетел, не попрощавшись. Когда Гарри попытался извиниться, она сначала накричала на него, а потом обняла и расплакалась.
Рон упорствовал в поисках. При малейшем намеке на то, что Фред исчез навсегда, лицо у него каменело. Но к середине следующего дня Фред так и не появился, и хмурые складки на лбу Рона казались высеченными навечно.
Рон с Джинни пропустили обед, чтобы вместе искать Фреда. Гарри хотел пойти с ними, но Джинни объяснила, что хочет остаться с Роном наедине.
— Может, он хоть со мной поговорит, — сказала она, и не стала ничего больше объяснять.
За обедом Гарри хмуро уставился в стол. Окружающие предпочли оставить его в покое и он принялся вилкой гонять горошины по тарелке. Через двадцать минут этого содержательного времяпровождения рядом с Гарри присел Драко. Он не улыбался, но Гарри уже научился различать, когда Драко рад его видеть.
— Когда ты дуешься, у тебя на редкость дурацкий вид, — заявил Драко. — Пора бы понять, что ни один Уизли такого не стоит.
Гарри поднял глаза.
— Хочешь сказать, что бывают времена, когда у меня вид не дурацкий? — сказал он, удивляясь, когда это Драко Малфой успел стать человеком, способным его подбодрить, не говоря уже о том, чтобы стать человеком, которому хочется это сделать.
Драко взял вилку и принялся за его горошек.
— Я хочу сказать, что отказываюсь общаться с людьми, которые постоянно куксятся, вместо того, чтобы оценить честь находиться в моем обществе.
— Ты ешь мой гарнир, — заметил Гарри. — Тоже мне честь оказываешь?
— Нет, — ответил Драко сквозь полный рот горошка. — Это потому, что я тебе нравлюсь.
Гарри не смог удержаться от улыбки. Драко усмехнулся уголком рта, и улыбка Гарри стала шире.
— Знаешь, я, кажется, начинаю понимать, почему Крэбб с Гойлом ходили за тобой хвостом.
— А я начинаю понимать, почему Грейнджер удрала в Лондон, — возразил Драко.
— Потому что не могла передо мной устоять?
— Потому что твой унылый заброшенный вид вынудил бы ее остаться.
— Вовсе я не унылый и не заброшенный. Я же позволил тебе съесть мой обед.
Драко вскинул глаза, и что-то сделал с лицом, в результате чего на нем отразилось примерно двадцать разных чувств. Следующая шутка застряла у Гарри в горле. Поэтому он пнул Драко под столом.
— Долго еще собираешься кокетничать с Гарри? — поинтересовалась Парвати. Она сидела напротив и, забавляясь, следила за ними поверх книги.
Драко положил вилку на тарелку Гарри и обернулся к ней.
— У меня много талантов, так что могу пококетничать и с тобой.
Гарри пнул его посильнее. Парвати рассмеялась и демонстративно вернулась к чтению.
— Все гриффиндорцы немного ненормальные, — заметил Драко.
— Это говорит человек, который вырядился дементором, чтобы сорвать квиддичный матч, — сказал Гарри. Он шутил, но когда поднял глаза, увидел, что Драко молча уставился в стол.
— Я не… — сумел выдавить из себя Драко, но и этого было достаточно.
— Эй, — сказал Гарри. Драко напрягся и отвел взгляд. Губы у него были сжаты в тонкую линию. — Мы были детьми.
Драко дважды сглотнул, прежде чем заговорить, и когда заговорил, Гарри осознал, каких усилий тому стоило удержать голос от дрожи.
— Кажется, я был ребенком намного дольше чем ты, Поттер.
От его тона у Гарри перехватило дыхание.
— Не думаю, — проговорил он. Ему хотелось сказать гораздо больше, поговорить о шрамах, палочках, и выражении, которое порой появлялось на лице Драко, когда тот смотрел на Гарри. И которое заставляло Гарри чувствовать себя настоящим спасителем магического мира. Или хотя бы небольшой его части.
Драко снова глядел на него с этим выражением, и все, что мог Гарри — это смотреть ему в глаза.
— Ты явился, чтобы рассказать мне, какой я не заброшенный и не унылый? — наконец произнес Гарри.
Драко отложил вилку.
— Нет, — сказал он, и лицо его просветлело. — Я явился, чтобы сказать, что мы сегодня летаем.
________________
Волосы Драко были запорошены снегом. На лесах во время летнего ремонта Хогвартса они были покрыты известкой. Гарри внезапно захотелось протянуть руку и смахнуть снег. Неделя за неделей до него доходило, что это означает. Предполагалось, что он испугается или смутится. Может, даже придет в ужас.
Но он не чувствовал ничего подобного. Ни в малейшей степени.
— Лови! — сказал Драко, и Гарри машинально протянул руку и поймал метлу. Очень странную метлу: потрепанную, неровную и слишком короткую.
— В спичич играл? — спросил Драко [2].
— Впервые слышу, — ответил Гарри. Драко закатил глаза. Речь явно шла о какой-то очередной чистокровной примочке, не знать о которой мог только слабоумный.
— Это когда летаешь на детской метле и стараешься сбить всех остальных, — пояснил Драко. В глазах у него появился особый блеск, который Гарри раньше видел только, когда упоминали Клювокрыла или как сделать гадость хаффлпаффцам.
Гарри усмехнулся.
— Отлично! Давай!
Драко на мгновение замер, бросив на Гарри взгляд, от которого усмешка того стала еще шире. Прежде, чем Гарри успел сообразить, на что он согласился, Драко оседлал метлу и взлетел. Точнее, попытался взлететь: метла была так плохо сбалансирована, что он чуть не свалился с нее в двух футах над землей. Он обернулся и грозно посмотрел на умиравшего от смеха Гарри. Но теперь тот знал, как понимать эти грозные взгляды, и расхохотался еще громче.
В метле Гарри не хватало половины прутьев, и на вид она была какая-то чахлая. Когда он перекинул ногу через древко, метла дернулась, словно от ужаса. Он похлопал ее, чтобы успокоить, и оттолкнулся от земли.
Через полминуты он хохотал так, что не мог сообразить, куда летит. Длины метлы только-только хватало, чтобы на ней удержаться. Она прилагала отчаянные усилия, чтобы не рухнуть под его весом. Ей явно давно не пользовались, и она совсем разучилась слушаться, так что когда Гарри пытался повернуть направо, метла заворачивала влево. Драко управлялся ничуть не лучше, но у него имелось преимущество из-за того, что он взлетел первым. Зато его метла завела манеру при первой возможности рывком подаваться назад, так что, по прикидкам Гарри, у него был шанс.
— А что будет, когда я тебя собью? — крикнул он.
— Я тебя пошлю, — отозвался Драко. — Хотя могу и прямо сейчас.
Гарри закатил глаза. Запорошенные снегом волосы Драко замерзшими прядями прилипли к щекам, и когда на них падал луч солнца, отливали хрустальным блеском.
Гарри осенило. Он ухитрился направить метлу к земле, на лету нагнулся и подцепил большой ком снега.
Драко заметил, что он делает, и глаза его расширились. Крикнув: «А ничего умнее тебе в голову не пришло?», он взмахнул палочкой. В одно мгновение из снежного покрова образовалась целая батарея снежков, которые начали подниматься в воздух. Вскоре между ними образовалась настоящая заградительная завеса. Гарри приподнялся на метле и изо всех сил запустил снежком в Драко. Он промахнулся, но спугнул метлу Малфоя, которая рванула сначала вверх и вбок. Драко вскрикнул, вцепился в древко обеими руками, и попытался бросить на Гарри грозный взгляд поверх плеча. Гарри захохотал и смеялся до тех пор, пока Драко не усмирил метлу. Он схватил ближайший ком и швырнул его прямо Гарри в голову. Тот метнулся в сторону, но ком задел плечо, так что итогом стал полный рот снега и довольное лицо Малфоя.
Гарри выругался и нырнул в завесу из снежков. Драко сделал то же самое.
Через некоторое время, замерзший, весь в снегу и нахохотавшийся до того, что у него заболел живот, Гарри потянулся за последним снежком. Драко тоже. Гарри успел раньше, но Драко схватил его за кисть и попытался свободной рукой выкрутить снежок. Гарри оттолкнул его, метла Драко рванула вперед и бросила того на Гарри. Чтобы не слететь, Драко схватился за него, а снежок так и остался зажатым между их ладонями.
Они оказались нос к носу, и это было как во время очередного квиддичного матча, когда они вдвоем вцеплялись в снитч, только теперь все было совсем по-другому.
Снежок начал таять. Гарри ощутил, как к его ладони прижимается гладкая мокрая ладонь Драко. Тот был так близко, что достаточно было протянуть руку, чтобы смахнуть снег с его волос. Гарри приподнял свободную руку, но Драко заметил его движение и выражение его лица мгновенно изменилось. Гарри замер с поднятой рукой, пораженный блеском льдинок в светлых волосах и тем, как отражалось солнце в серых глазах.
Гарри знал лицо Драко наизусть. Он знал, как тот сжимает губы в тонкую линию, когда расстроен и смущен. Знал, как эти губы кривятся примерно пятнадцатью разными способами, делая усмешку самодовольной, издевательской, вызывающей или снисходительной, и как лицо застывает в полной неподвижности, когда Драко застают врасплох. Знал, что на вечно наморщенном носу имеются веснушки. И знал про то, как Драко стремится скрыть, что он встревожен или волнуется, и как он не хочет, чтобы его друзья умирали.
И он уже видел у Драко такое выражение лица. Так тот выглядел, когда рассказывал Дамблдору, как починил Исчезающий шкаф: ликуя и умирая от страха.
В венах Гарри вскипела яростная, собственническая волна адреналина. Но он не двинулся с места. Они висели в воздухе, не приближаясь друг к другу, но и не размыкая рук. Гарри открыл рот и понял, что не знает, что сказать. Драко подался вперед. Движение было таким легким, что Гарри почудилось, будто того подтолкнул порыв ветра. Даже если так, у него появился повод провести большим пальцем по запястью Драко. Просто чтобы посмотреть, что получится.
Драко фыркнул, и Гарри было решил, что все испортил, если бы тот не впился взглядом в его губы.
Зимний воздух потрескивал от напряжения, которое проникало внутрь и кипело под кожей.
— Только посмей, — начал Драко хриплым шепотом, закашлялся и начал снова. — Посмей только рассмеяться, Поттер.
Гарри рассмеялся коротким тихим смешком. Он запустил пальцы в мокрые от снега светлые пряди, и замер. Драко наклонился и поцеловал его.
22.
Когда Гарри вернулся в гриффиндорскую гостиную, в ней было темно и пусто. Гарри постоял на пороге, озираясь по сторонам. Губы и руки все еще горели жаром, и он должен был чувствовать свободу и легкость. Но он чувствовал себя старше. В гостиной была странная застывшая атмосфера. Словно что-то сломалось.
За последний год у Гарри бывали дни, которые тянулись как целая жизнь. У него бывало чувство, что он вставал одним человеком, а ложился спать другим. Но в последние дни перед каникулами все его друзья согнулись как под тяжелым грузом. Как будто все вокруг поднимались одними людьми и засыпали другими, и никто не знал, что делать с этими странными новыми другими.
Портреты почти два дня, как не встречались в горном ущелье. Дракон вернулся и теперь спал прямо в центре картины, словно никуда не уходил. В мерцающем свете свечей Гарри прошел гостиную и поднялся по ступеням в спальню. Он хотел избежать разговора с Роном с глазу на глаз. Не сейчас, когда он в самый неподходящий момент может расплыться в улыбке. Драко стал той частью его жизни, которую было сложно приспособить ко всем остальным, и с этим приходилось смириться. Гарри готов был смириться и приспосабливаться как сумеет.
Он открыл дверь в спальню и обнаружил, что на кровати Рона появился балдахин с тяжелыми занавесками. Они были плотно затянуты. Ему стало тепло и хорошо. Он осторожно подошел к кровати, прислушался и заглянул за занавеску.
Рядом с Роном, свернувшись и обняв его за плечи, сидела Гермиона. Плечи Рона бесшумно тряслись. Гарри в жизни не был так счастлив кого-то увидеть.
Она протянула руку и удержала Гарри. Он опустился на кровать, обнял Гермиону, поцеловал и спрятал голову у нее на плече. Облегчение от того, что она здесь, что они снова вместе, снова втроем, было такой силы, что он с трудом сдерживался.
Рон приподнял голову и, не открывая глаз, свободной рукой нащупал руку Гарри. Гермиона повернулась к Гарри и поцеловала его снова.
— Не надо мне было уезжать, — прошептала она, прижимаясь горячими губами к его шее. — Надо было остаться с вами.
Гарри обнял ее крепче.
— Все в порядке, — прошептал он в ответ. — В полном порядке.
И обнимая их обоих изо всей силы, он понял, что это почти так и есть.
________________
— А ты не думаешь, что стоило бы ее снять? — поинтересовалась Гермиона, рассматривая дракона, который разлегся посреди картины.
— Не-а, — ответил Рон. — Я за нее честно заплатил, так? И, кроме того, спящий дракон — это для Хогвартса самое то!
Гарри усмехнулся. Гермиона взъерошила ему волосы. Они устроились на диване под пейзажем, причем Рон растянулся во весь рост, положив ноги на колени Гарри, а голову — на колени Гермионы.
— А как насчет него? — спросил Гарри, указывая на человечка. Тот последнее время бродил между портретом Фреда и картиной с драконом. Дракона это, похоже, мало тревожило. Как-то человечек даже попытался забраться тому на хвост. У него ничего не получилось, и он пару часов просидел на траве совершенно неподвижно.
— А что? — уточнил Рон. — На мой вкус, он славный.
Гарри с Гермионой обменялись взглядом.
— Мы обязательно что-нибудь придумаем, — сказала Гермиона.
23.
— Кровать номер шесть тысяч сто пятьдесят пять, — сказал Драко, и перенес последнее полотно на стену Выручай-комнаты.
— И вы это все сами сделали? — изумленно спросила Гермиона. Выручай-комната увеличилась в размерах, чтобы вместить длинные ряды картин. Они тянулись во всех направлениях, и Гарри подумывал, не появится ли таким образом новая Комната исчезнувших вещей.
— Нам помогали, — сказал Драко. Тон у него был безукоризненно вежливый. Гарри подозревал, что причиной тому не скрытая враждебность, а взгляды, которые весь день обменивались Гермиона и Джинни. Он подозревал, что Гермиона обо всем догадалась, и пошла к Джинни, чтобы убедиться. Прежде, чем они отправятся в Нору, ему придется многое объяснить.
Несколько портретов спали, уютно устроившись в кроватях. От одного их вида Гарри чувствовал усталость. Он держался, напоминая себе, что скоро начнется новая четверть, Гермиона вернулась туда, где ей положено быть, а Драко живет в своей спальне один. А потом он пойдет учиться на аврора.
Или займется чем-нибудь новым и интересным.
— Надеюсь, вы не против, — сказала Луна, появляясь откуда-то изо спины. — Я придумала дом для вашего друга.
Она держала в руке палочку и левитировала большой холст. На нем было изображено круглое желтое солнце, несколько рядов лиловых и розовых цветов, состоявших из палочек и запятых, и девушка в треугольном лиловом платье с волосами цвета солнца.
— Ух ты! — воскликнул Рон. — Это что, для меня?
— Ну, — ответила Луна, — мы могли бы повесить картину и посмотреть, может, ему на ней понравится. Если хочешь, я и дом нарисую.
— Отличная идея, Луна, — сказала Гермиона. Гарри заметил, что она, нахмурившись, рассматривают девушку, которая достала из треугольного платья палочку и принялась с ее помощью поливать цветы.
— И здорово нарисовано. Пальцами, да? — уточнил Гарри.
— Спасибо, Гарри, — безмятежно улыбнулась Луна.
Она направила полотно к стене рядом с дверью. Человечек Рона выбрался из скопления портретов и неуверенно ступил сквозь раму.
Треугольная девушка перестала поливать цветы и рывками сделала книксен. Человечек в ответ неуклюже подергал руками.
Девушка взмахнула палочкой, и среди цветов выросло дерево с яркими алыми кружками, которые могли в равной мере быть вишнями, гранатами или яблоками. Потом на холсте образовался силуэт ярко-синей птицы с огромными лапами, которая присела на алый кружок.
Рот человечка округлился в подобии улыбки, а щеки порозовели вплоть до ярко-рыжих волос.
— Да, неплохо, — сказала Гермиона, вытащив из прически палочку и похлопывая ей по ладони. — Очень неплохо, Луна. Спасибо тебе большое.
— Ты что, шутишь? Луна, это потрясающе! — воскликнул Рон.
Потом увидел, какое у Гермионы лицо, и поправился:
— В смысле, для картины потрясающе. В целом. Условно говоря.
— Тогда я пошла, — сказала Луна. — Папа заберет меня из Хогсмида, поэтому в поезде меня с вами не будет.
Она обвела всех сияющим взглядом.
— До свиданья, Рон. Я рада, что тебе лучше. До свиданья, Гермиона. До свиданья, Гарри. Желаю вам с Драко большого счастья.
Драко побледнел и закашлялся, Рон спросил «Чего?», Джинни воскликнула «Гарри!», а Гермиона сказала:
— Спасибо, Луна, ты нам очень помогла и счастливого тебе Рождества.
После чего мягко, но настойчиво вывела ее за дверь.
Потом вернулась и взмахом палочки превратила желтые волосы треугольной девушки в каштановые кудри. И обвела всех Очень многозначительным взглядом.
— Так. Гарри, Малфой. Вы нам ничего не хотите объяснить?
— Ну и жуткие у тебя дружки, Поттер, — пробормотал Драко.
— Чего? — повторил Рон.
— Я так и знала! — заявила Джинни.
— Чего не вынесешь ради мира и спокойствия, — со страдальческим вздохом сказал Драко.
Все уставились на него с совершенно одинаковым отвращением на лицах, и Гарри расхохотался.
________________
Всю дорогу от гриффиндорской башни до Большого зала Рон с Гермионой держались за руки. У входа стояла вереница карет, чтобы доставить учеников в Хогсмид, но никто не торопился занимать места. Все прощались друг с другом и с одиннадцатью портретами на стенах у главного входа. Кто-то украсил рамы нарядными еловыми венками и обвил их мишурой. Гарри рассмеялся. Конечно, Крэбб просто счастлив! Подняв глаза, он наткнулся на яростный взгляд Крэбба. Заметив, что на него смотрят, тот неуклюже помахал рукой, и Гарри махнул в ответ.
Гарри поискал глазами Колина. Тот его узнал и радостно приветствовал, но рядом с портретом стоял Деннис и что-то тихо ему говорил, поэтому Гарри решил не мешать. Вместо этого он оглянулся в поисках Драко, но слизеринцев видно не было.
В центре висел пустой портрет Фреда. Кроме венка и мишуры, в щели между рамой и холстом были заткнуты записочки и сложенные обрывки пергамента. «Возвращайся скорей! Синистра нас совсем замучила! Подскажи, что делать?», — гласила одна записка. «Сдаем СОВУ 1999 года: взрывные свистопляски в твою честь! Будет не скучно!», — сообщала другая.
Еще в одной говорилось: «Мы по тебе соскучились».
Гарри улыбнулся. У входа, глядя на пустой холст, стоял Рон. Гермиона обнимала его за плечи.
Он заметил, что профессор Макгонаголл смотрит на него.
— Простите, профессор. Вам снова придется искать преподавателя трансфигурации, — сказал Гарри и провел пальцами по раме.
Макгонаголл лукаво улыбнулась и ответила:
— Не беспокойтесь, мистер Поттер. Может, и не придется.
— Вы думаете, что Фред вернется?
— Вы тоже покидали Хогвартс. И, однако, вы снова здесь.
Гарри оглянулся по сторонам. Хогвартс еще не восстановился полностью, но повсюду висели рождественские украшения, и кто-то наложил Навесную чару на ветку омелы, чтобы та выслеживала учеников и следовала за ними по пятам, А потолок в Большом зале знал, что снаружи идет снег.
Кареты ждали, чтобы отвести их в Хогсмид. На платформе он встретится с Драко и они на ходу заденут друг друга руками, а потом Гарри устроится в купе рядом с Роном, и всю дорогу до платформы Девять и три четверти будет слушать, как тот препирается с Гермионой.
Там их встретят родители Рона, Билл, Флер, Джордж, Перси и Чарли, и Джинни попрощается со своим другом, а Гарри найдет глазами Драко, которого будет крепко обнимать за плечи мать. Они обменяются взглядами поверх платформы, а потом Гарри в отличном настроении отправится в Нору. А Хогвартс будет ждать их возвращения.
1. Каламбуры Фреда переведены при содействии Лопоуша и Мильва.
2. За «спичич» («strawple») спасибо blue fox!